Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 28 ноября 2012
"ты скончаешься от бессоницы" - сказали ему,
и он умер во сне.
и он умер во сне.
четверг, 19 января 2012 г. 19:08:12
к черту
к черту
меня жжет мое молчание.
не могу ни думать, ни говорить.
когда это было в последний раз?
это потому что некому делать мне больно.
все мелко. оттого пусто.
"ведь этого ты и хотел"
-не мог выиграть
не оправдывайся.
а что если..
это "если", это "бы" - отвратительно.
щеки горят. конечности стынут. в грудной клетке ровный вакуум.
нет ничего. я здесь. как прежде здесь
здесь. нигде. "нет меня"
не могу ни думать, ни говорить.
когда это было в последний раз?
это потому что некому делать мне больно.
все мелко. оттого пусто.
"ведь этого ты и хотел"
-не мог выиграть
не оправдывайся.
а что если..
это "если", это "бы" - отвратительно.
щеки горят. конечности стынут. в грудной клетке ровный вакуум.
нет ничего. я здесь. как прежде здесь
здесь. нигде. "нет меня"
вторник, 27 ноября 2012
12:42
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 25 ноября 2012
13:33
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
instagr.am/p/Scl5cmrXSQ/
instagr.am/p/ScluLfLXSL/
Настроенческое. Мужик прикольный. А тёлка как О из мы
instagr.am/p/ScluLfLXSL/
Настроенческое. Мужик прикольный. А тёлка как О из мы
пиши всегда. пиши много, пиши чаще. только делай это и все.
все.
мне нужно.
все.
мне нужно.
четверг, 22 ноября 2012
мама - это когда: она сломала свой новый телефон, отдала на экспертизу и играется теперь на твоем
Я думала, сегодня среда. я была в этом на сто процентов уверена.
а оказывается, завтра уже пятница. уже. три дня осталось.
Выходишь за дверь и в ноздри бьет уличный воздух, начинаешь задыхаться и хвататься за горло, будто у тебя фобия. Ты боишься внешнего мира
оно все зудит вокруг головы, шорохи, прохлада, темные ступеньки, которые подсвечиваешь экраном телефона, луна в бархатном темно-синем небе, белая округлая головка сыра, а точнее часть головки, смотрит на тебя, серебрится, насмехается, не движется.
Треплет волосы ветер, сбивает челку на глаза. Ноги в кроссовках пружинят от асфальта.
Или стоишь на кухне, а слева тебя окно, окно в вечер, почти что ночь, прохладную, свежую, синюю, такой воздух, какой только зимой бывает, что заливается в ноздри и щиплет, колет там и в глаза от него слезятся. ты стоишь на кухне, а этот воздух, холодный, острый, забирается тебе под футболку, от него волоски дыбом и соски торчат.
ощущение, будто водрузили тебе на темя железный таз с булыжниками, будто вселенская неподъемная тяжесть давит тебе на мозг, сжимает тебя, придавливает к полу и ты собираешься складками, как баян, только абсолютно беззвучно.
Проседаешь.
И гул, гул в ушах, так хочется прекратить это невыносимое зудение, что ты кричишь, лишь бы все стихло, все что угодно, все, лишь бы стихло, замолкло, ушло.
Но скорее ты оглохнешь, чем произойдет нечто подобное.
А потом ты паришь, ощущаешь непередаваемую легкость во всех членах, потом эта легкость проходит, так же внезапно как и появилась.
Очень хочется выйти на балкон, босой, полуголой и покурить.
Правда, очень хочется.
а оказывается, завтра уже пятница. уже. три дня осталось.
Выходишь за дверь и в ноздри бьет уличный воздух, начинаешь задыхаться и хвататься за горло, будто у тебя фобия. Ты боишься внешнего мира
оно все зудит вокруг головы, шорохи, прохлада, темные ступеньки, которые подсвечиваешь экраном телефона, луна в бархатном темно-синем небе, белая округлая головка сыра, а точнее часть головки, смотрит на тебя, серебрится, насмехается, не движется.
Треплет волосы ветер, сбивает челку на глаза. Ноги в кроссовках пружинят от асфальта.
Или стоишь на кухне, а слева тебя окно, окно в вечер, почти что ночь, прохладную, свежую, синюю, такой воздух, какой только зимой бывает, что заливается в ноздри и щиплет, колет там и в глаза от него слезятся. ты стоишь на кухне, а этот воздух, холодный, острый, забирается тебе под футболку, от него волоски дыбом и соски торчат.
ощущение, будто водрузили тебе на темя железный таз с булыжниками, будто вселенская неподъемная тяжесть давит тебе на мозг, сжимает тебя, придавливает к полу и ты собираешься складками, как баян, только абсолютно беззвучно.
Проседаешь.
И гул, гул в ушах, так хочется прекратить это невыносимое зудение, что ты кричишь, лишь бы все стихло, все что угодно, все, лишь бы стихло, замолкло, ушло.
Но скорее ты оглохнешь, чем произойдет нечто подобное.
А потом ты паришь, ощущаешь непередаваемую легкость во всех членах, потом эта легкость проходит, так же внезапно как и появилась.
Очень хочется выйти на балкон, босой, полуголой и покурить.
Правда, очень хочется.
17:46
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 21 ноября 2012
вторник, 20 ноября 2012
00:31
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Набейте мне кто-нибудь рожу за то, что я и правда мудак
воскресенье, 18 ноября 2012
Буквы в слова не умещаются, топорщат кромку, кривят, вылазят и рассыпаются. И непонятно, что с ними делать.
Время несется плевком кому-то под ноги. Комкано, рвано, сжато. Говорила, вчера или не вчера, в пределах недели, мама: «время вроде и мчится так, но много его»
Будто нам уже сотня лет, и каждый день настолько похож на предыдущий, что кажется всего один и живешь, но при этом смертельно устал.
Сегодня день за месяц.
Олимпиада.
Потом внезапно сигареты.
Потом «облачный атлас», который понравился, скорее, чем не понравился. Кстати, там про геев тоже было. А за те полчаса рекламы, за которые съедаешь весь попкорн, кроме общей мути была ещё и муть про какое-то транс-шоу у нас. Эта была шутка, что ли. Но было стремно.
Потом subway гребаные бутерброды по сто с лишним рублей, но суки вкусные.
Стопка абсолютно бесполезного чтива про альф, омег, течку,страстное гомосовокупление и прекрасную выдуманную тупыми телками любовь.
Но как ни странно, оно обожгло, до зуда на кончиках пальцев, заиметь кого-то прямо сейчас. К счастью, оно уже прошло.
А ещё у нас холодно. Зима близится неотвратимо.
к ещё большему счастью.
И
Все.
Я просто эти дни, мы разговаривали 13го? Сегодня 18. 5 дней. Я просто не жила. Меня не было. Совсем. Честно. Абсолютно. Ничего не было. повязка на глазах, наушники и атрофировавшиеся рецепторы
Время несется плевком кому-то под ноги. Комкано, рвано, сжато. Говорила, вчера или не вчера, в пределах недели, мама: «время вроде и мчится так, но много его»
Будто нам уже сотня лет, и каждый день настолько похож на предыдущий, что кажется всего один и живешь, но при этом смертельно устал.
Сегодня день за месяц.
Олимпиада.
Потом внезапно сигареты.
Потом «облачный атлас», который понравился, скорее, чем не понравился. Кстати, там про геев тоже было. А за те полчаса рекламы, за которые съедаешь весь попкорн, кроме общей мути была ещё и муть про какое-то транс-шоу у нас. Эта была шутка, что ли. Но было стремно.
Потом subway гребаные бутерброды по сто с лишним рублей, но суки вкусные.
Стопка абсолютно бесполезного чтива про альф, омег, течку,страстное гомосовокупление и прекрасную выдуманную тупыми телками любовь.
Но как ни странно, оно обожгло, до зуда на кончиках пальцев, заиметь кого-то прямо сейчас. К счастью, оно уже прошло.
А ещё у нас холодно. Зима близится неотвратимо.
к ещё большему счастью.
И
Все.
Я просто эти дни, мы разговаривали 13го? Сегодня 18. 5 дней. Я просто не жила. Меня не было. Совсем. Честно. Абсолютно. Ничего не было. повязка на глазах, наушники и атрофировавшиеся рецепторы